Гровер Ферр - Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда
Хотя сведения о роли Хрущёва в репрессиях остались вне рамок «закрытого доклада», это его заявление отнесено не к категории «ложь замалчиванием» («ЛЗ»), а к «особым случаям» («ОС»), ибо явных обвинений против Сталина или Берии в нём нет. Хрущёв лишь пытается создать у аудитории нужное ему впечатление. В опубликованном варианте «закрытого доклада» слова и фразы подобраны так тщательно, чтобы исключить оттуда прямые обвинения кого-либо в чём-то.
Другой пример из той же категории – хрущёвское заявление о Зиновьеве и Каменеве (№ 7):
«В своём “завещании” Ленин предупредил, что “октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью”. Но Ленин не ставил вопроса об их аресте и тем более о их расстреле»[594].
Хрущёв совершенно обошёл молчанием вопрос о виновности Зиновьева и Каменева в заговорщической деятельности с целью свержения Советского правительства и об их косвенной причастности к убийству Кирова. В распоряжении докладчика были признательные показания и многие другие следственные материалы по делу. Увы, сегодня доступна лишь малая толика тех источников, зато все они неуклонно свидетельствуют, что Зиновьев и Каменев безусловно виновны в том, в чём они признались. И сам Хрущёв не решился объявить их «невиновными»; вместо этого он возложил всю ответственность за их казнь на счёт сталинской «тирании». Но в случае действительной вины подсудимых, как о том свидетельствуют документы, расстрел Зиновьева и Каменева никак нельзя отнести к последствиям «злоупотребления властью».
Последний пример из категории «особых случаев» («ОС») – ссылка на «партийную комиссию Президиума ЦК», которой было поручено «разобраться в вопросе о том, каким образом оказались возможными массовые репрессии против большинства членов и кандидатов в члены Центрального комитета партии, избранного XVII съездом ВКП(б)» (№ 10).
Хрущёв утверждал, что комиссия «установила многочисленные факты фальсифицированных дел против коммунистов, ложных обвинений, вопиющих нарушений социалистической законности, в результате чего погибли невинные люди». На самом деле комиссия (а доклад её опубликован) никаких фактов не «установила». Она лишь продекларировала истинность представленных выводов. Тенденциозные штудии проводились в соответствии с заранее намеченными результатами, чтобы в конечном итоге представить нужные Хрущёву выводы, которые в большинстве случаев не подкрепляются доказательствами. Более того, комиссия не смогла установить вину Сталина в упомянутых ею злоупотреблениях. Само же хрущёвское заявление ни в коем случае не относится к числу «разоблачительных», ибо уже в 1939 году стало широко известно, что многие из пострадавших понесли незаслуженное наказание.
«ЛУ»: «лживые утверждения»«Лживые утверждения» представляют собой самую многочисленную категорию. Все неправды зависят от контекста, иначе говоря, от таких внешних обстоятельств, ссылка на которые позволяет понять, что утверждение противоречит фактам. Вот почему некоторые из заявлений «перетекают» в категорию «ЛЗ» («ложь замалчиванием»). Зато другие, как, скажем, «донесение Воронцова» (№ 31), остаются просто грубыми фальшивками.
Ещё один пример – «шифротелеграмма» о пытках (№ 28). Хрущёв выбросил из неё крайне важные фрагменты, оставив сообщение лишь о сталинской[595] санкции на применение «физических методов» против «неразоружившихся» врагов. Меж тем в выкинутой им части, наоборот, говорится, что широкое использование пыток недопустимо, а те из работников НКВД, кто превратил такие методы из исключения в правило, понесли суровое и заслуженное наказание.
Третий пример – т. н. «прострация» Сталина в первые дни и недели войны (№ 34). По сути дела само такое утверждение опровергнуто всеми, кто работал или был рядом со Сталиным в то тревожное время. Ну а Хрущёв тогда не только не находился где-то возле Сталина, но вообще отсутствовал в Москве, поскольку безвыездно пребывал в столице Украины.
Глава 11
Плоды съездовских разоблачений
Фальшивые реабилитации
Тивель • Постышев • Косарев • Рудзутак • Кабаков •Эйхе
В своей речи на XX съезде Хрущёв доложил о работе «партийной комиссии Президиума ЦК», которая, по его словам, выяснила следующее:
«Многие партийные, советские, хозяйственные работники, которых объявили в 1937–1938 годах “врагами”, в действительности никогда врагами, шпионами, вредителями и т. п. не являлись, что они, по существу, всегда оставались честными коммунистами»[596].
Затем докладчик перешёл к обсуждению уголовных дел на некоторых лиц, чья невиновность, по его словам, полностью установлена.
Документы комиссии, во главе которой стоял П. Н. Поспелов, были опубликованы после распада Советского Союза. Почти одновременно были преданы гласности подписанные Генеральным прокурором СССР Р. А. Руденко реабилитационные справки, которыми пользовался Поспелов. Одни и те же цитаты и другие совпадения убеждают, что именно реабилитационные материалы послужили основой для поспеловского доклада.
Доклад комиссии Поспелова обсуждался несколько раз, но в атмосфере, не отличающейся строгой взыскательностью, вот почему вопрос о выявлении там каких-либо фальсификаций даже не возникал. Некоторые из содержащихся там передержек очевидны. Так, в одном из разделов доклада его авторы приходят к выводу, что т. н. «блоки» и «центры» оппозиционной деятельности, дескать, представляют собой плоды фальсификаций следователей из НКВД. Но, как теперь известно, такое утверждение безосновательно, поскольку в личном архиве Троцкого выявлены документы, подтверждающие существование в СССР оппозиционного «блока» троцкистов и «правых»[597].
Так или иначе, реабилитационные материалы как таковые ещё никогда не становились темой для научно-исторических исследований. Все предыдущие работы на указанную тему – например, труды В. З. Роговина и В. П. Наумова – опирались исключительно на цитаты из «закрытого доклада», краткий пересказ воспоминаний Хрущёва и на полные безудержного бахвальства свидетельства, оставленные тем же самым автором[598].
Ниже обсуждаются реабилитационные материалы на некоторых партийных руководителей, чьи имена были названы в «закрытом докладе» Хрущёва, а содержание этих справок, постановлений сравнивается со сведениями из источников, опубликованных в постсоветский период. Как следует из таких сопоставлений, реабилитационные материалы не ставили свой целью выяснить правду о виновности или невиновности тех или иных репрессированных лиц. Да и могло ли быть иначе? Ведь даже известные нам свидетельства там вообще не рассматривались. И как знать, какие ещё сведения скрываются в архивно-следственных делах, содержание которых мы пока не знаем?
Возникает вопрос: зачем вообще готовились реабилитационные справки? Если говорить о членах ЦК, упомянутых в докладе, единственное разумное объяснение состоит в необходимости вооружить Хрущёва такими внешне правдоподобными материалами, чтобы его заявления о невиновности тех или иных лиц не выглядели голословными.
Но в отношении менее крупных служащих, членов партии более низкого звена и многих-многих простых людей реабилитационные справки готовились по совершенно иным причинам. Если не все, то бо́льшая их часть появилась в ответ на обращения родственников репрессированных, и лишь единичные примеры таких письменных ходатайств преданы сегодня огласке.
Однако и здесь нет полной уверенности, что рассмотрение вины или невиновности таких лиц проводилось сколько-нибудь надлежащим образом. Вот один из красноречивых примеров.
А. Ю. ТивельАмериканский исследователь Дж. А. Гетти получил доступ и опубликовал краткое описание материалов из персонального партийного дела Александра Юльевича Тивель-Левита, расстрелянного по приговору суда в 1937 году. В мае 1957 года Верховный суд СССР отменил приговор в отношении Тивеля, и он был восстановлен в партийных рядах. Тем не менее в партийном досье никаких следов рассмотрения уголовного дела Тивеля не оказалось: там лишь указывается, что вынесенный ему приговор основан на противоречивых и вызывающих сомнение материалах.
С другой стороны, есть множество иных сведений о Тивеле. Из них тотчас выясняется: кого-кого, а Тивеля никак нельзя считать «обыкновенным советским обывателем», как его почему-то назвал Гетти[599]. Тивель работал секретарём у Зиновьева; в соавторстве Тивель написал книгу, которая стала официальной историей Коминтерна за первые 10 лет существования этой организации; наконец, главные из фигур на втором показательном процессе (январь 1937 года) Юрий (Георгий) Пятаков и Григорий Сокольников указали на Тивеля как на одного из известных им заговорщиков. Причём, по показаниям Сокольникова, с ним самим Тивель установил личные связи как участник троцкистской группы, которая готовила убийство Сталина:
